Дождина вчера был – прелесть! Без духоты и заливал сильно. Я аж без машины пошла за сигариллами. И потом еще по парку – не хотелось такую красоту упускать.
Дождь без духоты – это полностью непромокаемая одежда, которая позволяет создать теплый воздушный кокон у тела, при этом не упариться и не задохнуться от парфюма.
В духоте я не хочу пользоваться ничем, кроме морского воздуха или его имитации с помощью инжира.
А вчера я снова перебирала полки с духами (и большую часть наконец-то перебрала) и ударила по Gucci Guilty Absolute.
На фраге недавно попался комментарий типа-мужчины, что в каком-то парфюме доминирует нота кожи, а значицо, парфюм чисто мужеский, так как автор “на женщине кожаных парфюмов не представляет”.
Понятно.
Понятно, что про Кабошар оне не слышали. Как и про то, что деление духов на мужские и женские появилось только с середины двадцатого века, как хитроумная уловка маркетологов. А раньше все носили всё и не делили на детям-мороженое-бабе-цветы, да смотри, не перепутай. И мода на условно “женские” кожаные духи появилась еще во время Второй мировой.
Ладно, от дураков зашоренных вернемся к коже.
В Gucci Guilty Absolute отличное начало. Будто лицом ткнулся в кусок-заготовку седельной кожи.
К сожалению, этот терпкий, кисловатый беспредел довольно быстро утихает. Минут за десять. Он остается, но смягчается и больше не безумствует. А хотелось бы!
В общем и целом это просто прекрасно. И потому не удивляет, что очень быстро сняли с производства. Страннее, что вообще рискнули выпустить. Ведь в паре к нему в женской линейке шло фруктовое не пойми что: минута ягодного всплеска, а затем ягоды съели, компот выпили, в остатки компота и ягод на самом дне долили воды, и вот эти ополоски предлагали нам покупать и носить.
Так вот. Перебирая флаконы и прикладываясь к запястью с Абсолютом, я для выхода из дома выбрала кожу Ланком.
Cuir de Lancome – удивительное создание.
Дико неудобная, исторического типа коробка. Верх не подогнан к основанию и сидит абсолютно свободно. Каждый раз об этом забываешь, потому что большинство современных производителей таких коробок себе халтуры не позволяют, как позволил Lancome в юбилейной, между прочим, линейке. Даже у Dzintars в их Lady in… крышка к основанию была так качественно притерта, что не сразу и откроешь.
И ладно бы только коробка. Там и крышка флакона такая же дебильная. На несколько мм она шире спрея. Не крепится на спрее, в чем, собственно, ее функция, а болтается абсолютно свободно. Вот такое отношение бренда Lancome к поклонникам и покупателям. Все для вас, из говна и палок.
Все это обидно, потому что аромат – яркая фруктовая кожа. В меру мягкая, сильно душистая. Роскошная и немного бесстыдно-развратная. Радостная. Просто чтобы носить, ее надо держать без коробки и крышки. Выглядит тогда убого, но хоть не летает каждый раз.
Ну, а в субботу мы до обеда не встаем. Еще валяемся. Похватали только сыра и шоколада, да в продолжение кожаной темы пару пшиков походя; хотела только каплю Cuir Lancome, да не удержалась, на другую половину примерила Colony Jean Patou из коллекции Heritage.
Вот Колони 80-х не вызывает у меня такого трепета, хотя он плотнее.
Дом Patou вообще единственный, от работ которого у меня появляется стойкое ощущение “настоящих французских духов”.
От Guerlain такого не бывало никогда. (Подумала. Было. От винтажного L’Heure Bleue.)
Про Шанель всегда понятно, что это Шанель, но нет ассоциаций с французской школой.
Caron вообще потусторонний. Параллельная реальность. Неоконченная пьеса для механического пианино. Завтрак в кружевах на траве. Тарталетки с амброзией, оттененной каратным золотом. Это Франция, которой никогда не было.
И только Patou удалось и Тома Фонтейну. В противовес Жану Жаку и Ротшильдам, которые убили старый Caron, видимо, навсегда, Фонтейн дом Пату возродил. Ненадолго. Пока в Диоре, уже просто “Диоре”, уже убитом Франсуа Демаши, не захотели выпустить просто уёбищно безликий Joy.
Но Joy ведь уже был у Patou.
И ради очередного мертворожденного детища Демаши LVMH поступили легко и изящно: купили дом Пату и полностью закрыли то, что являлось великим достоянием, – всю парфюмерную линию Jean Patou. Чтобы получить право на имя Joy. Ради проходных диоровских ополосков, которые так безлики, что их профиль невозможно упомнить и минуту.
Обида, грусть, печаль. И ананасовая кожа Colony.
