Только разложила духи по коробкам, как в тетрисе, не по смыслу, а чтоб утолкалось. Только более-менее расчистила комнату.
Как выходит кот Димитрий и говорит:
– А давай вытащим все наши Мицуки и сравним?
Заодно и все Пятерки, Девятнашки, Кокошки, Шалимары и Вольденуиты.
Нет, говорю. Красиво у нас без завалов, хорошо. Не будем доставать.
– Тогда я сам, я сам! – кричит Димитрий и шустро в сторону коробок.
Стой, кричу, сволочь! Это мои коробки, мои духи!
И мы бежим кто быстрее.
Расставили на столе по смыслу и удивились.
Мицуко, допустим, немало, но я это предвидела. С Мицуко история особая, личная.
Как Пятерки-то шанелевской оказалось больше всего? Я к ней уважительно и покупательно, но без фанатизма.
Меньше всего Шалимара и, как ни странно, любимой Коко. Хотя Кокотины много и не поносишь, но любимое либо иметь в запасе, либо страдать и плакать.
Вот так сели, обозрели масштаб трагедии, наотливали пробирок, запаковали запасы в парафильм и зарылись до ранней зари.
И тут, конечно, оказалось, что часть флаконов забыли в другом шкафу.
Но идти за ними мне было лень. Димитрий тоже отказался: он уже потерял интерес, перемазался в Мицуко, Фиджи и 19-й и раскинул нежное пузо поспать.
И потянулась эпопея этого халтурного исследования.
Сижу сейчас… ну как сижу? – лежу! с четырьмя вариантами Ночного полета Герлен на руках и кучкой блоттеров. Пытаюсь каким-нибудь чудом понять, за что его полюбила Кэтрин Хепберн.
Димитрий сегодня не обмазан ничем, взял перерыв. Парфюмерный детокс в связи с нерегулярной гигиеной. Короче говоря, он еще позавчерашними духами пахнет.
Так и живем.